Перечитываю «Дом, в котором…» - ту самую расширенную версию. Ностальгирую, и в то же время нахожусь в настоящем. Что же для меня «Дом»?
Впервые заметила эту книгу… хотя не заметила – когда читала анонсы очередного фестиваля. «Старый Замок», конечно. «…а еще там живет Сфинкс, и Шакал Табаки…» Что за бред!? Нет, не пойду на эту презентацию.
Когда на фестивале случайно проходила мимо кабинета №12, увидела, как мастера будущей игры с выпученными глазами мечутся в двери в обнимку с охапками одеял и спальников. Что-то интересное там намечается – и я зашла. И оказалась в полутьме на одеяле, постеленном на полу, с кружкой глинтвейна. Это была внезапная Ночь Сказок. После презентации я запорхала к мастерам с уверениями, что мечтаю попасть на эту игру. И прочесть книгу.
Я ее прочла. По главе каждый вечер. Осмысливая каждую. Два месяца. И все это время находилась ТАМ. Период тогда выдался нелегкий, и роман меня сильно поддержал. Закончив, я осознала – это отныне моя любимая книга. Лучше не читала ничего до сих пор.
Участвовала в «Самой Длинной Ночи». Это было бесподобно. У нас был настоящий Дом! Чувствовала себя настоящей некрасивой девочкой Уховерткой, со всеми сомнениями, приключениями и проблемами, которые надо было решить по игре. Отчет от имени персонажа писала долго, все не могла отойти.
Собственно, вот он: День первый
Проснувшись, она помнила сон – тот самый, повторяющийся уже который раз. Утреннее солнце медленно заполняло комнату, и сновидение таяло, отступая в пределы Ночи. Сегодня должно случиться что-то очень важное… Некоторое время Уховертка лежала неподвижно, разглядывая солнечные пятна. И тут вспомнила.
Новый закон!
Девичья спальня звенела и шелестела. Суккуб зависла перед зеркалом, Химера с обычным мрачным видом пожелала доброго утра, приветливо улыбнулась Рыжая. Крыса, как всегда, уткнулась в свои зеркала. В углу шуршала бумагами Рыбка, она сосредоточенно собирала в клеенчатую планшетку разноцветные карандаши. Из душа доносилось пение Габи. На соседней маленькой кровати зеленый полог активно колыхался: просыпалась новенькая, которая пока не имела имени.
Русалка колдовала над электроплиткой. Она вообще занималась всякой дом-хоз-работой довольно часто; с тех пор, как встала на ноги, все старалась делать сама.
- Интересно, с чего бы этот новый закон?, - спросила Уховертка, отпив кофе.
Рыбка слегка подтолкнула ее и молча кивнула в сторону Габи. Понятно. Все привыкли, что Рыбка не отвечает на вопросы, но если у человека нет слов, это не значит, что у него нет правильных мыслей.
- Скорее бы вечер, - мечтательно вздохнула Габи.
- Не торопи время. Вот увидишь, просто так нам это новшество не пройдет.
Конечно, ПРОСТО ТАК все обойтись не могло. После завтрака (в последний раз в исключительно девичьем обществе!) Душенька собрала подопечных в одной комнате и объявила, что состоится беседа «о душе».
На кроватях сидели и лежали воспитанницы. Напротив на стульях расположились Душенька и сестра Агата.
- Итак, юные дамы, в Доме с этого дня вводится новая традиция. Считаю своим долгом поговорить о тех опасностях, которые в связи с этим обстоятельством...
«Ну, начинается...», - уныло подумала Уховертка, - «Какие еще опасности!? Опыт нашей Габи давно показал, что ничего страшного там нет. Настоящий страх вовсе не здесь».
- …конечно, полагаете, что это интересно и весело. Но мальчики рано или поздно захотят от вас некоторых вещей...
- Вы говорите о любви, мисс Смит?, - смело спросила Суккуб.
- Не о той, о какой вы подумали... То есть о ней самой... В общем, сейчас выступит сестра Агата.
Находиться рядом с медсестрой долго Уховертка не могла. Дело тут было вовсе не в неприязни, наоборот, заботливая сестра нравилась ей — как человек. Дело в запахе, который исходил от нее: оттенки спирта, лекарств, марли, йода, формалина, страха, боли... Запахе Могильника.
- ...можно заболеть всякими нехорошими... ведет к бесплодию и сломанной жизни.
- Да-да, Габриэль, тебя это касается в первую очередь!, - вступила Душенька.
- А чего, чуть чего, так сразу Габи?
- Милая, мы стараемся ради твоей же пользы! Целомудрие – основа будущего счастья женщины!
«Вообще-то пока наблюдается совсем иная картина. Счастливые у нас как раз Габи и Суккуб, а кому я буду нужна такая целомудренная и с такой рожей – большой вопрос».
Ее не так интересовали мальчики, как сам Дом, та его часть, куда раньше не было входа. Она уже успела обшарить все: чердак, подвал, даже на крыше была. Старалась прочитать все доступные надписи на стенах, ей было интересно, что такого знают и пишут здесь, чего не знают у девчонок.
В одном из коридоров Уховертка нашла место, где плинтус отходит от стены и в дырке под ним - маленькую коробочку. В коробочке лежали какое-то украшение (или амулет?) и записка: "Если вы это нашли, отдайте, пожалуйста, _____. Скажите, что я скучаю. Саламандра". Вместо имени получателя - пропуск. Кто такая Саламандра? У них не было такой девочки, но, может быть, была, когда самой Уховертки еще не было в Доме? Кому отдать, тоже не понятно. Может быть, Саламандра - девочка из прошлого выпуска? Может быть, здесь был какой-то человек без клички, и поэтому пришлось поставить пропуск в записке?
Все это было не просто чертовски интересно и непонятно. Дом дал ей поручение. Уховертка чувствовала, что это важное поручение. Оно явно касалось судеб людей Дома.
В мальчишечье крыло они шли под строгим надзором Душеньки. Но это не смущало никого из девочек: одна воспитательница ничего не могла противопоставить этому вечеру в Доме — полумраку в чужом коридоре, завыванию зимнего ветра за окнами, таинственно мигающим лампочкам — и надписям на стенах, возникающим перед глазами.
Вот и Перекресток. Тот же полумрак, но пространства гораздо больше. И оно не безлюдно. Мальчишки шныряют туда-сюда, зорко поглядывая по сторонам. В воздухе сгущается напряжение. На вошедших девочек некоторые уставились, словно на зверей в зоопарке, другие не обратили внимания.
«Может, они передумали и нас не ждут?»
- Вы будете танцевать?, - вопрос Рыжей был обращен ко всем, - Парни устраивают вечер танцев в честь нового закона. Обязательно надо всем танцевать, нас ведь мало.
- Почему бы нет?
Спиной Уховертка почувствовала холод, исходящий справа. Осторожно обернулась. Так и есть. Крестная. Повела по замершим девочкам колючим взглядом.
- Сегодня ужинаете в общей столовой. Мальчики после вас. Они тут задумали вечер танцев. (Крестная поджала губы) Танцуете до десяти вечера — и в свои комнаты. В десять тридцать приду проверю. Габриэль, ступай переоденься. Твои чулки выглядят вульгарно.
- А что такое «Вульгарно», миссис Томпсон?
Но та уже беседовала с Душенькой. Фиолетовые губы Габи расплылись в улыбке:
- А-а-а... Вульгарно — значит, наверное, «очаровательно». Завидует моим чулкам, старая калоша!
Честно говоря, Уховертка тоже завидовала. Ажурные чулки Габи были одной из составляющих ее необычайной сексуальности, с которой не могли справиться ни учителя, ни воспитатели.
Уховертка, поглощая гречку, рассматривала стол преподавателей. Да, все здесь. Во главе с Акулой. Янус и Агата. Гомер, Шериф, Ральф... Ага, Ральф.
Этот взрослый почему-то всегда притягивал ее внимание, хотя виделись они редко. Он был не такой, как остальные. К нему следовало относиться с особой опаской, он что-то знал о Доме... или догадывался.
Вспомнился разговор с новенькой.
- Как думаешь, можно ли доверять взрослым?
- Не стоит, - авторитетно заявила тогда Уховертка, - Во-первых, какой смысл? Они ничего не понимают: ни нас, ни Дома. Во-вторых, опасно. Только дай им какую-то информацию, они тут же все используют нам во вред — и будут считать это полезным поступком.
- Верно, - решительно кивнула новенькая, - Так и стараются заковать нас всех в кандалы!
Вообще эта девочка постоянно твердила о кандалах, цепях и прочем связующем материале. Уховертка уж было подумала окрестить ее Узницей, но вышло по-другому.
Когда Уховертка и прочие в общих чертах обрисовали ей население Дома, та задумчиво сказала:
- Как интересно. Словно разные королевства. И в каждом свой король… или королева. Люблю сказки! Часто в них гуляю.
И новенькую окрестили Алисой.
Вечера танцев они ждали долго: у мальчишек что-то стряслось с аппаратурой. Рыжий метался через Перекресток, обещая «ну вот уже сейчас все будет». Химера ехидно советовала подругам «пойти погулять, ибо не судьба». Но они терпеливо ждали. В какой-то момент Уховертка напряглась: к ним танцующим шагом медленно приближалась Душенька. «Сейчас спать загонит».
И тут фигуру воспитательницы заслонило мальчишечье лицо, обрамленное копной черных кудрей.
- Вы танцуете?
- Ну… ага!
Кудрявый брюнет подхватил ее, и они закружились в вальсе. А через минуту разлились его звуки: видимо, наконец «срослось». И как он угадал, что первым будет именно вальс?
- Кудряш, - представился парень. По готическому наряду было ясно, что он из Птиц.
- Уховертка.
- Давно в Доме?
- Два года уже…
Через две-три минуты, когда танец закончился, и партнер галантно проводил ее к облезлому дивану, Уховертка осознала, что только что вы болтала все о своей прошлой жизни: как зацикливалась на пятерках, любила поощрения учителей, занималась танцами, читала рыцарские романы… И как круто все переменилось в тот день, когда случилась авария. К счастью, родители отделались легким испугом. А она… Сначала все было очень плохо. Теперь из проблем остались лишь ортопедический воротничок и шрамики на лице, они временами заживали, но тут же проявлялись новые. «Стесняется своей внешности», - написано в личном деле.
С Мертвецом они танцевали танго. Свингу ее научил Танцор. Следующее танго было с пареньком из четвертой. Известная личность в Доме – Горбач. Свою ворону Нанетту он на время танца передавал то Алисе, то Русалке. Танцуя с Алисой, он ухитрялся не прикасаться к ней. Потом сыграл на флейте. Очень красиво.
Чердак — самое тихое место в Доме. Мелодия флейты отгоняет взбесившийся ветер. Под стропилами серебрится паутина, незримо ходят коты. Так же неслышно ступает Слепой рука об руку с Крысой, обходя собравшихся — Горбач, Алиса, Уховертка, Русалка, Сфинкс...
Вдруг флейта смолкает. Чердачные гости настороженно прислушиваются. Скрип-скрип... Чьи это тяжелые шаги? Узкий проем двери закрывают два массивных силуэта. Ральф!? Шериф!?
- Приветствую собравшихся. Ну что, давайте сказку расскажу.
Да, вспомнила Уховертка, сегодня же Ночь Сказок. Не все ли равно, где ее провести? Можно и на чердаке.
И Ральф рассказал сказку. Про большого и маленького человека. Про то, что нельзя требовать то, что ты не заслужил. И о том, что некоторые нарушают это правило.
- Имеются в виду Фазаны, - уточнил Сфинкс, - Они не просто лежат сейчас в Могильнике, они ушли… совсем.
- Их увели, - тихо поправил Слепой.
По спине Уховертки пробежал холодок. Фазаны не пришли в столовую. Так вот что с ними случилось…
- Им пообещали нечто, что они не имели здесь. Пообещали за просто так. Все и сразу. А они поверили. Ибо всегда считали себя самыми достойными.
- Что именно? То, что было у Кита (он не был призван), но не было у остальных… Возможность самостоятельно ходить?
- Возможно. Мы не знаем. И некоторым лучше не знать.
Когда они все спустились с чердака и разбрелись, Уховертка решила пойти к себе – она устала так, что перед глазами плавали цветные пятна. Но спать в эту ночь она не будет. Есть дело.
В темном коридоре ее догнала Суккуб – с сияющими глазами, в облаке ароматов духов и Кофейника. Ухватила за руку и затараторила:
- Здорово, правда? Теперь совсем другая жизнь начнется. Интересная, да? Ты давай говори что-нибудь, а то в тишине тревожно как-то. Кажется все время, что за нами кто-то идет.
Уховертка резко огляделась. Нет, ничего…
- Сегодня не бойся, - она старалась, чтоб голос не дрожал, - Бояться надо в Самую Длинную Ночь. Тогда она проступает сквозь стены Дома – Та Сторона…
- Ой, замолчи!, - взвизгнула Суккуб.
И они вместе помчались в спальню.
Она уснула только под утро. Эту ночь нельзя было терять: пришло вдохновение. И девочка достала из тайника полотняный мешочек. Вот треснутый черепок – частица сломанного брелка, к нему пара прозрачных камушков и старый свисток – в алом свертке явился амулет от пустых страхов. Горсть колокольчиков с вырванными язычками, щепотка пепла – а этот защитит от ненужного внимания. На сегодня все. Она может сделать не больше двух амулетов за ночь, они забирают много сил. И это никогда не бывает по плану или по заказу. Завтра она подарит их тем, кого хочет защитить. Двум самым открытым и беззащитным людям в Доме. Если б Уховертка могла, она бы оградила их от всех опасностей. Но один амулет защищает от одной беды. Те, что сразу от всего - никогда не работают.
Наутро в коридоре к ней подошла Рыжая:
- Отойдем. Надо поговорить, только чтоб не слышали. Ты бывала на Той Стороне?
«Откуда она узнала!?»
- Только во сне. Я не могу… своей волей… я просто Прыгун.
- Все равно. Это считается. Можешь рассказать, как это было?
Это бывало довольно часто – начиная с зимы почти каждую ночь. Она странствовала по Лесу – именно так, с заглавной буквы. Он был необозримый и необъятный, темно-зеленый и мохнатый, прекрасный и страшный. Он скрипел и шелестел, истекал ароматной смолой и ручейками. Лес был обитаем. Лесные грызуны вили гнезда под корнями деревьев, и неустанно трудились древоточцы, стаи собакоглавых носились по нахоженным тропам, лихо завывая, пока издали не доносился запах того, кто сильнее их всех вместе взятых – оборотня в серой шкуре. Тогда они поджимали хвосты и молча растворялись в сумраке. С болота иногда доносилось нежное пение, но подходить туда в это время было опасно.
Она никогда не искала ни с кем встречи. Ей просто было хорошо в Лесу, словно он был ее родиной. Если нежеланные существа приближались, это было поправимо: любое дерево готово было скрыть ее в своей кроне. Травы тоже слушались ее, предупреждая об опасности. Можно было собирать землянику или смотреться в озерцо – то, в ложбинке, где всегда туман…
- А знаешь что-нибудь о Стражах?
Вопрос Рыжей выдернул Уховертку в реальность.
- Стражи?..., - перед глазами все еще стояло отражение в зеленоватой воде: чистое лицо, пышные волосы, зеленый венок над острыми ушками, - Впервые от тебя слышу. Но знаешь, иногда мне еще снится огромный сияющий цветок, около него хорошо и спокойно. Рядом юноша с волосами из травы. Мы вместе кого-то ждем, а когда этот кто-то придет, все сразу станет хорошо и правильно.
- Зеленые волосы? А зубы у него случайно не железные?
- Н-не знаю. Он не говорил и не улыбался. В Доме я его не встречала… или не могу узнать, - она помолчала, - В последнее время мне в Лесу страшно, не понять, почему.
Вскоре на стене появилась новая надпись: «Кто знает о [Саламандре], отзовись! Пожалуйста!» Вместо имени она нарисовала ящерку в костре. Подошла Русалка. Прочла. Улыбнулась.
- Ты помогаешь Табаки собирать выброшенное морем? Можно посмотреть?
- Конечно.
Коллекция была спрятана в нише возле запасного выхода. Она состояла из Старой шляпы, горсти раковин, каких-то деталей от неизвестных механизмов... Ничего похожего на ее находку. И Уховертка решила довериться:
- Идем в спальню. Хочу кое-что тебе показать.
Русалка рассматривала шкатулку с украшением.
- Нет, о такой девочке я не знаю. Надо спросить старожилов.
- Может... Табаки?
- Идея. Кстати, скоро в Кофейнике он устраивает спиритический сеанс. Можно узнать о себе, не выходя из себя. Пойдем.
В сообществе Дома было много особей, у которых хоть раз, да возникало желание Табаки придушить. У нескольких человек это желание стало постоянным. Но Уховертка, наблюдая сию личность в столовой, не могла понять этих людей. Ей Шакал даже понравился: веселый, интересный. Его жилетки выглядели стильно, а когда он за едой свинячил вокруг своей тарелки, то делал это так изящно, что она просто диву давалась. По ее мнению, он всегда и ко всем испытывал дружеские чувства. И руки у него красивые.
Так что после сеанса по вызову котяток (из которых один — гей), когда Табаки объявил участникам результаты, ей лично было приятно услышать, что «ее разум закручен в спираль и всегда найдет верное решение».
- А скажи, Уховертка, как по твоему, можно ли причинить вред врагу, спасая себя?
- Иногда это случайно получается. Но вообще лучше не причинять.
Шакал задумчиво посмотрел на нее. Показалось, что он хочет о чем-то предупредить, но не может понять о чем.
- Табаки, ты ведь собираешь коллекцию ничьих вещей...
- Ага!, - глаза Шакала сразу загорелись, - А у тебя что-то есть?
- Ну, я не уверена, что это принесло море... Похоже, вещь не совсем ничья. В-общем, тебе надо самому посмотреть.
Логи как раз возвестили обед, и Душенька начала собирать своих дев в коридоре. Табаки примостился в углу и радостно скалился. Когда девичья стайка потекла мимо него, он с интересом каждую разглядывал. Русалка и Уховертка специально отстали. Их, как самых послушных, никто не отслеживал. Секунду постояв рядом с Шакалом, они дождались, пока прекрасная половина населения Дома завернет за угол. И молча втроем рванули к дверям спальни. Уховертка широко распахнула дверь, вбежала Русалка, за ней, грохоча Мустангом, влетел Табаки.
И замер. На его лице попеременно отразились шок, возмущение, восхищение.
- Какой недопустимый порядок! Беспардонная аккуратность! Нигде такого не видел! Но! Очень уютно.
Он ловко выкинулся из коляски и ужом пополз к кроватям. Уховертка поспешно достала из тайника шкатулку.
- Вот, смотри... По плинтусом было. Я не знаю того, кто...
Табаки откинул резную крышку... И замер. А через секунду его затрясло. Да, Шакал молчал, его трясло, и украшение на его ладони подпрыгивало и сверкало в лучах солнца. Уховертка испугалась: сейчас главный источник веселья Дома скончается у них на глазах, а что делать, никто не знает.
Но Табаки взял себя в руки.
- Приходи на меняльный вторник, проси что хочешь, - хрипло заявил он.
- Хорошо, приду.
В столовую они отправились втроем. Шли/ехали по пустым коридорам, и было как-то очень светло и тихо.
- Никому не говорите, что Шакал Табаки замолчал так надолго, - вдруг убедительно попросил он, — Вот, девчонки, еще один знак, что в Доме грядут перемены. И такие — хоть песню сочиняй! Если будет кому слушать.
Собираясь на меняльный вторник, она уже твердо знала, что попросит у Табаки. И он откуда-то знал.
- Уховертка-Уховертка, я хочу сделать для тебя амулет.
- Тогда пусть он поможет от того... кто увел Фазанов.
Табаки кивнул понимающе. Он понимал всегда и все.
После менялок она пошла в спальню. «Пойду посплю немного», - сказала Суккубу.
Уснула она быстро. Вокруг только шелест и шорох листьев. Лес сегодня светился. Следует покинуть его, выйти к человечьему жилью. Это твердо решено. Для этого она улеглась спать с надеждой прыгнуть. Она никогда там не была, значит, именно там мог поселиться Зеленовласка. Об этом твердит внутренний голос, которому она доверяет безраздельно. Вообще-то все внутри сжималось от непонятного страха, того самого, который иногда мучил в Лесу. По мере приближения к окраине он становился постоянным и сильным, но она подавила его.
Это была заброшенная местность: раздолбанная трасса, вокруг — поля, изредка попадались домики, большая часть которых заколочена. Закусочная торчит на обочине. Откуда-то доносятся странные звуки. Трасса была безлюдна. Вдали прошла пожилая женщина в платке, туго завязанном вокруг головы. На гостью она не обратила внимания, и девочка не решилась окликнуть ее. Побродив по шоссе, она направилась к таверне.
И остановилась. Тревожно. Она поняла, в чем дело — кто-то смотрел в спину. Обернулась.
Как он выглядел, она потом не могла вспомнить точно — нечто яркое и рогатое. Зато отлично запомнила глаза — огромные и светящиеся. И в эти глаза смотрела и не могла оторвать взгляда. Очень хотела и очень не могла.
- Кто ты и зачем пришла сюда?, - слова звучали в голове, и ответила она мысленно.
- Ищу таких же, как я.
- Гм. Эльфов я еще никогда не ел.
- Ты ешь разумных!?
- Ну, если поймаю. Вот что. Я тебя отпущу, а ты приведи-ка мне двоих-троих приятелей. Оттуда, из-за края. Лучше девственниц, они вкуснее. Гляди, не обманывай. Два часа у тебя.
И он исчез, забрав с собой оцепенение, ранее охватившее ее. Страх тоже исчез, сменившись пустотой. Девочка зажмурила глаза, потом резко открыла. Затоптанный пол, облупившаяся штукатурка. Дом затаился. Где-то далеко слышался смех и переругивания его обитателей.
Из рассказов ходоков Уховертка прекрасно знала, что по ту сторону - ни в одном глазу не остров счастья. По ту сторону границы бродят твари, с которыми лучше не встречаться. По эту, впрочем, тоже. Возможно, она совершила ошибку, выйдя за пределы Леса? Но как можно было не пойти? В Лесу, впрочем, тоже свой биоценоз и своя пищевая пирамида.
По коридору прошла девушка — мелькнула копна огненных волос. Уховертка догнала ее.
- Рыжая, я поняла, почему мне было страшно в Лесу.
В Дом рвется ветер. Там, снаружи, холод и снег. А в четвертой комнате на большой кровати собрались четверо людей, которые не знают, как же теперь предотвратить беду. Два часа скоро истекут, и — что? Уховертка, давая обещание Рогатому, уже знала, что лжет. Никого она приводить ему не собиралась. И путь на Изнанку ей теперь должен быть закрыт. Она обманула Жнеца. Но прыгун не может сопротивляться, если ее снова занесет в Лес во сне. Что помешает Рогатому поймать ее там? И главное: те трое неизвестных, которых он желает заполучить — вдруг он сам придет за ними? Кого он возьмет? От этой мысли начинало трясти.
- Он не придет, - решительно говорит Сфинкс, - им, с Той Стороны, сюда хода нет.
- А в Самую Длинную?
Все напряглись. Уховертка решила вслед за предположением внести предложение:
- Вот что. Если он сюда заявится, надо всем вместе собраться и его запинать, чтоб не безобразил. Это же сначала Фазаны, потом...
- Да что ты ему сделаешь!? Это же не шпана из Чернолеса. Ты пойми, он не человек. Это в своем роде... стихия, что ли. Вообще странно, что он привязался к тебе. Ты же не убивала и не пыталась себя порешить.
- Может, это вообще не Жнец, - заметил Лорд.
- А кто тогда? У него же рога... Надо бы всех предупредить.
- Вот что, - подытожил Сфинкс, - Никому больше не говори. Панику поднимать не стоит. Да и опасно — в Доме есть агент Жнеца... и может быть, не один. Он пронюхать ничего не должен. Держись на людях, тогда он не приблизится. Не посмеет.
Минуту он молчал.
— Не знал, что ты прыгун. Знаешь, это имеет значение. Дом взял тебя. Пустил в себя. Где бы ты ни была, ты теперь — его часть. А он не любит, когда его части разбросаны, где попало. Он притягивает их обратно. Так что не все потеряно.
По кругу были пущены сухарики и бутылка лимонада.
К исходу второго часа страх прошел, остался некий азарт: а как будет агент ее ловить, и кто он есть? Уховертка старалась незаметно присматриваться к народу, попутно свершая важные дела (ибо потом можно и не успеть). Амулет от пустых страхов она подарила Алисе — теперь та перестанет вздрагивать от чужих прикосновений и твердить о цепях. Миссия сказочной путешественницы ей идет больше роли вечной узницы. Амулет от ненужного внимания попросила Табаки передать Македонскому. С некой светлой отрадой в душе она бродила по Дому, посещая любимые уголки и слушая кипение жизни: из кабинета Акулы свистнули огнетушитель, в Могильнике проломили стену, в четвертой заквохтал Курильщик (что-то не то съел).
В одном из коридоров к ней вдруг направился Слепой. Как он понял, что это именно она? Наверное, по запаху и шагам. Уховертка перетрухнула. Слепого она смущалась едва ли не больше всех остальных парней Дома, хотя как раз он ее лица видеть не мог.
- Как у тебя дела? На Той Стороне все в порядке?
Конечно. Он знает про нее. И про кое-что другое ему можно рассказать.
- Путь на Изнанку мне теперь закрыт.
- Почему? Ага... Нарвалась на кого-нибудь?
И она рассказала все. Слепой вздохнул.
- Успокойся. Это не Жнец, а просто василиск. Он ничего никому плохого не сделает. Они же выродились.
«В черном лесу василисков немного. Они почти выродились, не у всех взгляд смертелен. Но если забрести подальше вглубь, туда, где кора деревьев покрыта светящимся фиолетовым мхом, оттого, что они не видят света, там уже можно встретить настоящего. Поэтому туда никто не ходит, а из тех, кто пошел, мало кто вернулся, а из вернувшихся никто не встречал василиска. Так откуда же мы знаем, что они там есть?»
Уховертку окатило кипятком изнутри, с головы до ног. Это было совершенно точно самое огромное счастье, испытанное ею в жизни. Жнеца не было рядом. Она не принесла смерти никому из живущих в Доме. И путь на Изнанку открыт.
- Но... тогда зачем он мне всякого наговорил?
- Ну так... пошутил он.
И Слепой направился по своим делам, оставив ее осмысливать услышанное.
После ужина было объявлено общее собрание. Почему-то на этот раз на Перекрестке. Обычно на собраниях Акула вещает в периодически глохнувший микрофон, публика частично внемлет, частично дремлет. Сейчас иначе.
- Согласно результатам общего тестирования, большинство из вас неспособны к умственному труду.
- Сука!, - жизнерадостный вопль кого-то из Крыс.
Акула еще сказал пару слов и отчалил в учительские ряды. Вместо него на середину вышел Ральф. Его приветствовали восторженным ревом Псы и Крысы, Птицы — молчаливым вниманием.
- Итак, тесты вы не прошли. (Равнодушное молчание). Через полгода Выпуск. (Молчание тоскливое) Чем же он так страшен для вас, этот выпуск? (Все проснулись и замерли) Иррациональным страхом, что в этих стенах вы оставите самую важную частицу души, без которой все пойдет не так? Вранье. Сколько ее у вас не будет, вся отправится с телом. Ответственностью за свою жизнь и взросление? Ха! Кто-то уже рождается с этой ответственностью, а кто-то успешно проживает без нее девять жизней. Не бойтесь, от этого не умирают. В процессе - да, кое-кому приходится, но это совсем другая история. Мы сейчас о другом. Вам за стенами Дома места нет. Вы абсолютно к ней не приспособлены. И в связи с этим у меня предложение.
- Приспособиться!, - послышалось из рядов Крыс.
- Верно, - без тени смущения ответил Р Первый, - Все знают, что Дом собираются снести. (Под обшарпанный потолок взметнулась волна безмолвной обреченности). Но мы с вами в силах спасти его.
Тут до Уховертки дошло, что Ральф говорит о Доме словно о живом. Неужели он настолько все понял!?
- Вот, например, в четвертой группе есть юноша по имени Горбач. Он умеет говорить с животными. У каждого из вас есть скрытые способности.
«Это не способности, Ральф, это дары Дома».
- И эти способности вы можете развить, если будете учиться. Беритесь за ум, поступайте, получайте образование — а потом можно построить Дом заново.
- Кирпичи таскать, очевидно, будем мы, - заметил Горбач.
- А что! Я готов!, - гаркнул Черный.
- Ты-то, может, и готов, а что на стройке будет делать тот же Потап? Соню плюшевую таскать?
- Соня!, - услышав знакомое слово, радостно откликнулся аутист Потап.
- Потапчик — хороший мальчик!, - взметнулся Рыжий.
- Никто ж не спорит. Но возможности...
Собрание перерастает во всеобщий галдеж.
Ее ждут все. Кто-то со страхом и неприязнью. Кто-то словно с надеждой: узнать, понять, найти что-то важное. Самую Длинную Ночь. Но никто не думал, что их ждет такой вечер.
Вскоре после собрания забегали Логи, разнося всякую чушь вроде «сестра Агата — вампир» и «сегодня ночью мы все умрем». Настоятельно советовали не выходить из своих комнат, если дорога жизнь. Не все слушали эти вести вполуха.
Естественно, девочки не собирались забиваться в нору. Всей компанией они пришли на Перекресток. Там было многолюдно, но не так, как на собрании. Сгустились ранние зимние сумерки. Включили лампы. В воздухе витала тревога. Перекресток гудел как улей.
Неожиданно возникла Рыжая с приказом:
- Всем собраться в шестой комнате!
- И с какой радости?
- Будем спасать Дом и жизни, - спокойно пояснила та.
Самая неприятная тишина там, где много людей разом замолчат. Она давила, как что-то живое, что-то, что может задушить.
- Я сказала, все встали и пошли. В чем проблема?
- Проблема в том, Рыжая, что не все могут встать и пойти, - пояснил Табаки.
Тишину разнесло вдребезги. Народ захохотал, но как-то истерично.
- Что происходит с законами Дома?
Рыжая метит на место Слепого!?
Машет руками, гонит в шестую...
Видал в одном месте я жизнь-то такую!, - выдал Шакал.
Ржач стал еще громче.
- Тихо!
Стало не просто тихо — все оцепенели. Потому что возглас исходил от Рыбки. Немая девочка с флейтой стала говорить, и как говорить!, и что!:
О человеке по имени Тарантул, который создал Дом — убежище для непонятых и непонятных талантов.
О матушке Анне — верной соратнице Тарантула, Страже Серого Дома.
О Жнецах, что не плохие и не хорошие, они просто есть.
О главных Законах Дома — запретах на смерть.
О Кровавом выпуске, когда эти Законы были нарушены.
И Жнецы пришли на Изнанку. И скоро будут в Доме.
Мы все уже мертвы.
Так вот в чем дело! Жнецы не убивают сами. Их притягивает кровь. Убийство, самоубийство — вот что нарушает Законы! Недаром Сфинкс так удивился тогда, в четвертой: «Вообще странно, что он привязался к тебе. Ты же не убивала и не пыталась себя порешить...» Но теперь это не имеет значения. Ведь они сожнут всех?
После Рыбки выскочила Душенька. А она-то откуда тут взялась?
- Ребята! Надо что-то срочно делать! Я готова жизнь отдать за Дом, ведь другого такого уже не будет!
«И это говорит наша Душенька!? И это она вещала вчера про целомудрие!? Да что же это начинается!?»
Начиналась Самая Длинная Ночь.
- Их можно попробовать отогнать огнем!
- Встанем в хоровод и будем петь мантры!
- В таких случаях вообще-то жертву приносят, - неуверенно заметил кто-то.
- Ага! Принеси один раз — и потом не отвертишься. Это же то же самое убийство.
- Нет, - спокойно отмел Сфинкс, - Если жертва принесена добровольно, это не убийство. Просто бесполезно.
- Надо им показать, что мы все друг за друга горой. Тогда не посмеют.
- Народ! А давайте все вместе сексом займемся!, - радостно предложил какой-то парень, - Типа это... Занимайся любовью, а не войной!
- Надо отдать какую-то любимую вещь! Что-то самое дорогое!
- А если самое дорогое — вовсе не вещь? А человек?
- Или талант, - брякнула Уховертка. Слова Рыбки не выходили у нее из головы.
- Так. Вот это ближе к истине. Но все равно не совсем то, - Сфинкс оживился, - А где у нас Слепой?
Бледное лицо возникло из полумрака.
- Мы можем не успеть. Они идут сюда, - он был потрясающе спокоен.
- Так! Быстро все взялись за руки! И повторяем: «Мы хотим дружить!» . - Душенька подала пример. И все начали толкаться, сцепляясь руками, локтями и кое-кто коленками, и вскоре к потолку Перекрестка поднялась монотонная песня:
- Мы хотим дружить! Мы хотим дружить! Мы хотим дружить!
«Жить... Жить... Жить...» - отвечало эхо.
Уховертка увидела, что Помпей отцепился от соседей и стоит, ехидно ухмыляясь. «Он что, думает, это шутки!? Или сошел с ума?»
Из коридора донесся топот — кто-то быстро приближался. Все повернулись к темному провалу. Вот он осветился из глубины — свет фонарика метался по стенам... На Перекресток вылетела Суккуб — задыхающаяся, бледная и с расширенными глазами.
- Там... Они там...
- Что? Кто они!?
- На Той Стороне... Ребята... Не отпускают... Мне удалось убежать, а им нет...
- Кто не отпускает? Кто?
- Не знаю!, - Суккуб сорвалась на истеричный взвизг.
- Спокойно!, - рявкнул Сфинкс, - Слепой, надо двоих ходоков. Выручить наших.
- Да. Мы идем. А те, кто готов отдать самое дорогое — в Могильник. Там Врата и Стражи.
Они шли в кромешной тьме. Откуда-то доносятся тихие звуки: шорох бегущих лапок, вздохи (или плач?) тиканье часов.
Свернули за поворот. Над белой дверью тускло мерцает лампочка. Все невольно выпрямились и напряглись. Это страшное место. Самое страшное в Доме.
Впереди идущие едва не споткнулись в темноте о тело, лежавшее перед Могильником.
- Филин лежит, - посветив фонариком, сообщил Сфинкс, - Не трогай его. Пошли.
В Могильнике полутьма, навстречу им поднимаются знакомые фигуры: Янус, сестра Агата, Акула... Ральф и Шериф!? А где Стражи?
- Доктор Янус, - вежливо обращается Сфинкс, - Там, перед дверью, валяется наш товарищ. Может, перенесем его на кровать?
- Ральф, что Вы думаете об этом предложении?
- Вы же понимаете, Янус, что Филина нельзя сюда.
«Почему это Ральф указывает Яну в Могильнике!?»
- Где Слепой?, - спрашивает Ральф.
- Пошел за Арахной.
Слева понесло холодом. Не просто сквозняком, а ледяным ветром. Уховертка глянула туда и замерла: в стене зияла огромная дыра. В обрамлении отвалившейся штукатурки видны были покореженные обрывки арматуры и свернутая кирпичная кладка, а за этим — чернота. И в ту минуту даже удивления не пришло: вовсе не ночная снежная улица видна в пролом. Все приняли как данность, что за ним — Ничто. Из которого может прийти Нечто.
Где же Стражи? Взгляд Уховертки упал на фотографию, небрежно брошенную на столе. Она уже видела такую в старом альбоме, который притащил откуда-то Табаки. Женщину в монашеском платке звали матушкой Анной. Тогда лицо ее показалось знакомым, но девочка над этим не задумалась. А сейчас точное подобие Второго Стража стояло рядом. Сестра Агата. Полная, добрая, всегда ласковая.
Все стало на свои места. В том числе и решительное поведение Ральфа. Он и Агата — новые Стражи Дома. Уховертка хотела восхититься, но не успела.
Потому что бесшумно вошел Слепой. И с ним пришла Паучиха.
- Ай, какая дыра!, - сокрушенно прошептала она, - Надо ее закрыть. Хорошо, что вы пришли. Играй!, - обратилась она к Рыбке.
Рыбка не играла на своей флейте. Она ею пела, сделав своим голосом. Без слов все присутствующие поняли песню — она была о дружбе, о верности и благодарности, о стойкости и мужестве. И о том, что нельзя спасать себя, причиняя зло другим. И о том, что ради спасения друзей иногда следует отдать самое дорогое.
И они по очереди подходили к Арахне и отдавали:
- Я отдаю амулет, полученный в дар от подруги.
- Я отдаю воспоминания о лучшем друге.
- Я отдаю свою красоту... Нет, возьмите лучше обаяние.
- Я отдаю умение играть на флейте.
- Я отдаю свое умение радоваться, - сказал пушистый зверек с большим хвостом. Табаки больше не будет веселым!?
- Я отдаю нож, которым убили моего Бога.
- Я отдаю свое умение делать амулеты, - Уховертка решительно вложила что-то в лапку Арахны.
И паутина плелась, и затягивала страшное отверстие. А когда оно было закрыто, флейта умолкла, и Рыбка упала.
- Мы сделали это вместе, - прошептала Арахна, - Вы победили. И помните — миром правит любовь.
А потом была тихая ночь в четвертой, где собрались те, кому было что сказать. Или просто желающие слушать. Чудесную сказку поведала девочка, страшившаяся чужих прикосновений. Ее слушали два эльфа и юноша, вернувшийся из Наружности. А девочка, отдавшая свое обаяние, крепко спала на большой кровати — она очень устала.
За стенкой выли и хохотали Псы — у каждого свой стиль ликования. Ясно слышался жизнерадостный хохот Габи. Заглядывали Слепой, Сфинкс и Табаки, но не остались, у них были важные дела.
Под утро неслышно пришел Македонский, чтобы погасить электроплитку и укрыть одеялами уснувших Горбача, Алису и Уховертку. Суккуб спала. Волк ушел.
Наутро в столовой на столе нашли огромный цветок, уже не сияющий, но испускающий чудесный аромат. А на спинке стула висела корона. Никто не удивился. Ведь ночью короновали нового правителя эльфов, и он принес регалии с собой. Сейчас Лорд отсыпался, а его неверная подданная, забившая на коронацию ради сказок, зевая, пила кофе в коридоре.
Когда Уховертка, оставив чашку, плелась мимо третьей, к ней выскочил кудрявый черноволосый танцор.
- Доброе утро! Жаль, тебя не было, наш король был прекрасен.
И тут последний кусочек паззла в голове девочки встал на место. Зеленовласка! Она теперь ясно вспомнила его лицо — это же Кудряш!
- Ну что ж... Зато мы открывали бал. До встречи в Лесу! Теперь там не будет страшно.
Вот и все. Еще полгода ей предстоит жить в Доме, спать на уроках, веселиться в Кофейнике, гулять в Лесу. А потом все это должно закончиться. Но не для тех, кто сделал выбор Второго Круга. Всего в Доме таковых 25 человек, и девочка Уховертка среди них. Многие предпочли Изнанку, некоторые — даже Наружность, но ей хочется остаться в Доме. Пока она не готова с ним расстаться.
Да, эльфы почти все хотят постоянно жить в Лесу со своим королем... Лорд, конечно, красивый парень, но в последнее время выяснилось, что Уховертке больше черненькие нравятся. У Эльфа и так целый фанклуб.
Чудес на Изнанке много. Но Дом — не меньшее чудо сам по себе. Здесь есть дружба, любовь, опасности и победы. И те, кому нужна помощь, и те, кто готов помочь тебе. И еще много чего здесь есть. В том числе и чудеса - а кто уверен, что это не так, просто никогда на них не охотился.
Можно стремиться к Лесу всю жизнь, а можно отправиться туда на пикник и вернуться
Потом сама провела на «Старом Замке» две словесные игры, навеянные книгой – собственно про Дом и про замкнутые системы.
Чем же так притягивает повествование про интернат для инвалидов? Многие, читавшие ранее, отзываются как о пустышке, либо слишком «горькой на вкус».
Я полагаю, это очень уютное место – старый рушащийся Дом, небольшой и многомерный, населенный людьми и другими уникальными существами. Дети Дома бывают разумны и не очень, принимают его или отвергают. Но все они – его дети. И неизбежное расставание влечет трагедии. Но даже конец книги дает надежду.
В Доме все не такие. Даже среди самих себя. Поэтому книга так привлекает нас, ролевиков. Мы тоже поголовно эскаписты. Наверное.
Дом, в котором...
Перечитываю «Дом, в котором…» - ту самую расширенную версию. Ностальгирую, и в то же время нахожусь в настоящем. Что же для меня «Дом»?
Впервые заметила эту книгу… хотя не заметила – когда читала анонсы очередного фестиваля. «Старый Замок», конечно. «…а еще там живет Сфинкс, и Шакал Табаки…» Что за бред!? Нет, не пойду на эту презентацию.
Когда на фестивале случайно проходила мимо кабинета №12, увидела, как мастера будущей игры с выпученными глазами мечутся в двери в обнимку с охапками одеял и спальников. Что-то интересное там намечается – и я зашла. И оказалась в полутьме на одеяле, постеленном на полу, с кружкой глинтвейна. Это была внезапная Ночь Сказок. После презентации я запорхала к мастерам с уверениями, что мечтаю попасть на эту игру. И прочесть книгу.
Я ее прочла. По главе каждый вечер. Осмысливая каждую. Два месяца. И все это время находилась ТАМ. Период тогда выдался нелегкий, и роман меня сильно поддержал. Закончив, я осознала – это отныне моя любимая книга. Лучше не читала ничего до сих пор.
Участвовала в «Самой Длинной Ночи». Это было бесподобно. У нас был настоящий Дом! Чувствовала себя настоящей некрасивой девочкой Уховерткой, со всеми сомнениями, приключениями и проблемами, которые надо было решить по игре. Отчет от имени персонажа писала долго, все не могла отойти.
Собственно, вот он:
Потом сама провела на «Старом Замке» две словесные игры, навеянные книгой – собственно про Дом и про замкнутые системы.
Чем же так притягивает повествование про интернат для инвалидов? Многие, читавшие ранее, отзываются как о пустышке, либо слишком «горькой на вкус».
Я полагаю, это очень уютное место – старый рушащийся Дом, небольшой и многомерный, населенный людьми и другими уникальными существами. Дети Дома бывают разумны и не очень, принимают его или отвергают. Но все они – его дети. И неизбежное расставание влечет трагедии. Но даже конец книги дает надежду.
В Доме все не такие. Даже среди самих себя. Поэтому книга так привлекает нас, ролевиков. Мы тоже поголовно эскаписты. Наверное.
Впервые заметила эту книгу… хотя не заметила – когда читала анонсы очередного фестиваля. «Старый Замок», конечно. «…а еще там живет Сфинкс, и Шакал Табаки…» Что за бред!? Нет, не пойду на эту презентацию.
Когда на фестивале случайно проходила мимо кабинета №12, увидела, как мастера будущей игры с выпученными глазами мечутся в двери в обнимку с охапками одеял и спальников. Что-то интересное там намечается – и я зашла. И оказалась в полутьме на одеяле, постеленном на полу, с кружкой глинтвейна. Это была внезапная Ночь Сказок. После презентации я запорхала к мастерам с уверениями, что мечтаю попасть на эту игру. И прочесть книгу.
Я ее прочла. По главе каждый вечер. Осмысливая каждую. Два месяца. И все это время находилась ТАМ. Период тогда выдался нелегкий, и роман меня сильно поддержал. Закончив, я осознала – это отныне моя любимая книга. Лучше не читала ничего до сих пор.
Участвовала в «Самой Длинной Ночи». Это было бесподобно. У нас был настоящий Дом! Чувствовала себя настоящей некрасивой девочкой Уховерткой, со всеми сомнениями, приключениями и проблемами, которые надо было решить по игре. Отчет от имени персонажа писала долго, все не могла отойти.
Собственно, вот он:
Потом сама провела на «Старом Замке» две словесные игры, навеянные книгой – собственно про Дом и про замкнутые системы.
Чем же так притягивает повествование про интернат для инвалидов? Многие, читавшие ранее, отзываются как о пустышке, либо слишком «горькой на вкус».
Я полагаю, это очень уютное место – старый рушащийся Дом, небольшой и многомерный, населенный людьми и другими уникальными существами. Дети Дома бывают разумны и не очень, принимают его или отвергают. Но все они – его дети. И неизбежное расставание влечет трагедии. Но даже конец книги дает надежду.
В Доме все не такие. Даже среди самих себя. Поэтому книга так привлекает нас, ролевиков. Мы тоже поголовно эскаписты. Наверное.